«Почти всё оборудование для будущего института я получал из-за границы, в основном через фирму Трындиных. И произошло это следующим образом. Когда я зашёл в магазин Трындиных к моему приятелю Алексею Наркизовичу Кирову, с которым мы в 1900 году ездили за границу и который заведовал физическим отделом фирмы, и рассказал ему о моих делах, он говорит:
– Вы уж не обходите нашу фирму.
– Да ведь, дорогой Алексей Наркизович, мне надо преимущественно заграничное оборудование!
– Ну да, конечно! Вы будете получать заграничное оборудование в заграничной упаковке прямо в Саратов и на 15 процентов дешевле заграничных каталогов.
Я, конечно, удивился такому фокусу, но Киров сейчас же открыл мне его секрет.
– Фирма Трындиных получает у заграничных фирм уступку в 30 процентов с цен каталогов. 15 процентов будут отдаваться в пользу фирмы Трындиных, а для Саратовского университета приборы будут обходиться на 15 процентов дешевле, и вам не будет никаких хлопот.
Разумеется, я использовал это предложение и в большинстве случаев прибегал к посредничеству фирмы Трындиных. Я приходил в магазин Трындиных, и Алексей Наркизович требовал непременно исполнения подробности чисто московской. Первой фразой его было: «Вы ведь саратовец, так прежде всего пойдёмте позавтракаем в трактир „Саратов“ (он размещался у Сретенских ворот, недалеко от магазина), а потом будем говорить о делах». За прекрасный завтрак он ни в коем случае не разрешал мне платить: на такого рода действия фирма отпускала особый кредит (да в те времена всё это стоило гроши). Затем мы возвращались в магазин, просматривали каталоги заграничных фирм, и я делал пометки. Сам Алексей Наркизович был большой знаток физической аппаратуры, и его советы мне тоже пригодились. Потом всё мной отмеченное в короткий срок в чудесной заграничной упаковке появлялось прямо из-за границы в Саратове».

— Почему не может? Ньютон тоже был верующим. Вспомните Коперника. Религия существовала вместе с физикой, и они друг другу никак не мешали. Религия – это не столько вера в Бога, сколько отражение душевного состояния человека.

— Конечно, интересуются. Количество экскурсий увеличилось после пандемии, ведь три года музей был закрыт. С осени 2022 года бывают недели, когда в день проводится несколько экскурсий

— Серьёзных проблем не было. У нас есть грамотные сотрудники, которые могут починить и даже собрать любой прибор. Только если выходят из строя современные приборы, их приходится отдавать в ремонт.

— Всё. Особенно детишек лет пяти-шести. Взрослые реже, конечно, удивляются, но тоже бывает. Конечно, многое зависит от группы: некоторым всё интересно, а другие как будто повинность отбывают. Но это только поначалу. Когда же посетителям начинаешь показывать эксперименты у них загораются глаза, и это радует. Некоторые студенты с мехмата говорили: “Ой, почему же мы на физиков не пошли?”.

— Я пришла сюда ведущим инженером. В процессе знакомилась с коллекцией, а когда уволился предыдущий заведующий, меня назначили на эту должность.

— Я бы сказала, что нет. Но есть такие вещи, которые показываешь, как фокусы. Это не значит, что они любимые, просто приятно удивить незнающих людей. А вообще, все приборы интересные.

— Пока нет, но обещали.